Николай Михайлович Новиков: «Лестница степеней совершенства в Иисусовой молитве»
Время прочтения: 12 мин. Уровень сложности: средний
Для начертания подвижнического пути, позволяющего «подняться от земли и взойти на небо», прп. Симеон берет за основу образ «четырехстепенной[1] лествицы» прп. Иоанна Синайского, ведущей от самых начал до обозримых степеней совершенства[2]. Это веками выверенный святыми отцами «добрый правильный порядок» духовного возрастания[3] – путь, который сонмы святых, «яко некою лествицею восходною на небо, на высоту добродетелей возвел еси»[4].
По толкованию святых отцов, обозначенную здесь последовательность действий следует разуметь таким образом: 1. Умно-сердечная деятельная молитва; 2. Разумное молитвословие; 3. Глубокая сердечная молитва; 4. Созерцание.
Первая степень. Ступившие на первую ступень «умаляют страсти»[5]; это именно то, что необходимо новоначальным. Какие же к тому средства? Прежде всего, «умаление и укрощение страстей» достигается не иначе как через усилия «подвизаться умом», то есть блюсти умом свое сердце: «Бог одного от нас требует – того, чтоб сердце наше было очищаемо посредством внимания», ибо «страсти не другим каким способом умаляются в душе, а только хранением сердца и вниманием». Они и усмиряются, и изгоняются «посредством сопротивления им сердца»[6]. Речь идет об умно-сердечном делании – трезвении. Естественно, только сердечная молитва может очищать тот источник, из которого исходят помышления злая[7], но никак не словесная, не достигающая истоков и потому совершенно бессильная.
Умное делание – первое и главное орудие исцеления нашей страстной натуры: «стараясь в тщательном трезвении надзирать над нашею мысленною силою, ею право править и ее исправлять, каким другим способом можем мы успеть в сем, как не собрав отвне рассеянный чувствами ум и введши его внутрь, в это самое сердце, которое есть хранилище помыслов»[8].
С другой стороны, тот, кто на начальной стадии подвига, объятый еще не укрощенными страстями, делает ставку на молитву словесную, утверждаясь в ней и опасаясь обучаться молитве умно-сердечной, тот вместо очистительного действия, производимого в сердце трезвением, достигает обратного эффекта. Питаемый страстностью энтузиазм начинает увлекать в сторону мечтательности, а в конечном итоге может вовсе отклонить от правильного пути. Поэтому словесная молитва полезна только как средство подготовки к новоначалию. «Если же кто помимо умной молитвы песненным молением», то есть с помощью молитвы словесной, «захочет отразить прилог вражий и противостать какой-либо страсти и лукавому помыслу, тот скоро одолен бывает много раз, ибо бесы… издеваются над ним». Умная с сердечным вниманием молитва при старании «обычно привлекает благодать Святого Духа», чего не бывает при словесной молитве, совершаемой «без умного внимания, устами только и языком». По этой причине и следует прежде всего через умно-сердечную молитву Иисусову «очищать ум и сердце», а через это – «восходить на разумное пение», которое составит уже делание второй степени. Потому умное в сердце моление и помещается во главу угла, что «всякий новоначальный и страстный может творить эту молитву с рассуждением и трезвением сердечным. Словесная же бессильна прежде очищения сердечного»[9]. Иное дело – после. Но о том – в свое время.
Напомним, что только умно-сердечное делание позволяет человеку перенаправить умственную энергию от рассудка к сердцу и постепенно обучает ум удерживаться в сердце. Без этой способности молитва навсегда останется либо мечтательной, либо головной, не приспособленной к реальному богообщению. Напомним и о том, что трезвение в принципе не осуществимо иначе, как через сведение ума в сердце: только «тогда прекращаются всякие его парения и блуждания… а до того, пока он в голове, парения его невозможно удержать»[10].
Таким образом, отеческая традиция началом подвига полагает делание ума и сердца: «Мы же, познав все это из святых писаний… постараемся страсти умалять, то есть сердце блюсти от лукавых помыслов, тем самым исполняя заповеди; и с хранением сердца да имеем всегда молитву». Это есть «первая ступень иноческого возраста, и по-иному страсти умалить невозможно»[11]. «Симеон Богослов учит, что подвизающиеся о умалении страстей должны приобучаться к хранению сердца и к внимательной молитве Иисусовой», при этом особо подчеркивается умно-сердечный характер этого делания: «первая степень преуспеяния новоначальных монахов состоит в умалении страстей трезвением ума и блюдением сердца, то есть умною молитвою, подобающей деятельным»[12].
Так же определяет первую степень и Лествица – как способность «прилежно умом блюсти свое сердце, то есть познавать себя и наблюдать за собою», что и есть умная, соединенная с сердечным сочувствием молитва[13].
Вторая степень. «Другие проводят время в псалмопении»[14] – говорится о подвижниках второй ступени. Они обрели возможность разумного пения; иначе говоря, они могут теперь, владея молитвой умно-сердечной, наряду с ней, предаваться, без ущерба для себя, устному молитвословию – чтению или пению, не рискуя, как на словесной стадии, уклониться в мечтательную или головную псевдомолитву. Взошедшие на вторую степень могут плодотворно «упражняться в псалмопении, потому что когда умалятся страсти», тогда молитва любого вида «вменяется благоугодною пред Богом». Теперь, благодаря опыту умно-сердечного делания, осмысленное и прочувствованное молитвословие уже готово служить оружием: если на стадии словесной молитвы оно было делом бессильным, то теперь, на стадии молитвы «разумной» (т.е. умной), возымело силу для брани, которая способна «прогонять мятеж, воздвигаемый в нас злыми духами посредством внешних чувств»[15]. Именно опытность в умном делании приводит человека к полноценному восприятию любого читаемого вслух или про себя молитвенного слова: заостряет его внимание, дает способность углубленного проникновения умом и чувствами в содержание псалмов, молитв, богослужебных текстов, иначе говоря – позволяет «восходить на разумное пение». Без овладения умно-сердечной молитвой практически невозможно преодолеть такие препятствия на пути к молитве благодатной, как рассеянность, поверхностность, механистичность.
Отсюда утверждение прп. Симеона, «что по умалении страстей пение естественно дается языку. Ибо как воспоет кто-нибудь песнь Господню на земле чужой[16], то есть в страстном сердце?.. Никак, прежде чем не предочистится умною молитвою», поскольку, повторим, ничто не преображает так душу, как действие молитвы Иисусовой[17]. Достигши же второй степени, можно, помимо умно-сердечного делания, «упражняться в псалмопении, то есть в молитве устной: когда умалятся страсти, тогда такая молитва естественно доставляет веселие и сладость языку». Молитвенник, «предочистившийся умною молитвою», через разумное пение получает духовное удовлетворение, так как его устная молитва, оживляемая внимательностью и сердечным соучастием, совершается теперь с легкостью, с реальным ощущением богоприсутствия, с вдохновением и умилением. Теперь «чтение молитвенное псалмов и прочих молитвословий» помогает молитве внутренней и способствует удержанию внимания при сведении ума в сердце[18].
Главное достояние молитвенника, обретенное им в опыте умно-сердечного делания еще на первой ступени, – это способность сведения ума в сердце. Прежде этого любое самое искреннее и эмоциональное молитвословие остается только чтением молитв – головным или мечтательным деланием. Но после того как ум приучен молиться в сердце, положение полностью меняется – обыкновенное словесное действие становится тайнодействием, молитва уже не просто исходит от ума, но переживается в духовном центре человека. Теперь внешнее молитвословие, соборное на службе или келейное, любое чтение молитв по книге приобретает свойство молитвы в духе[19]. Оно, наравне с сердечной Иисусовой молитвой, получает силу и дерзновение живого, непосредственного обращения к Богу.
Третья степень. «Иные пребывают в умной молитве»[20] – сказано о достигающих середины пути, о преодолевших деятельный период; это те, что «подходят к последним степеням преуспеяния»[21], на которые возводит их благодать. Здесь подвижник переживает погруженность в глубокую сердечную молитву, – это плод, дарованный Богом, вслед за благодатным соединением ума и сердца. Это вид умно-сердечной молитвы, существенно отличный от деятельной «внимательной молитвы новоначальных, совершаемой умом при сочувствии сердца»[22]. Это делание иное, нежели только «умом блюсти свое сердце», – здесь подвижник призван «быть епископом сердца посредством ума», дабы, «как архиерею, приносить Христу словесные жертвы», погрузившись в глубины сердечные, и поставлять на «жертвенник Божий чистый и непорочный ум»[23]. Само выражение Лествицы «пребывают в умной молитве» указывает на характер обретенного дара: постоянно пребывать в умной молитве могут те, кто имеет благодать молитвы непрестанной.
Четвертая степень. «Иные же простираются к видению»[24] – говорится, наконец, о достоянии совершенных, которые «восходят в созерцание», обретая «совершенное отрешение от всего, чтоб всецело предаться Богу… непрестанно пребывая во внимании сердечном»[25], то есть погружаясь в благодатную созерцательную молитву. Иначе говоря, после трех этапов восхождения достигается полная мера духовного возраста – «степень седого старца, то есть неуклонная пристальность созерцания, каковое свойственно совершенным. Вот и завершен путь, и лестница достигла конца»[26]
***
[1] Степень (слав.) – ступень.
[2] См.: Иоанн Синайский, прп. Лествица. М., 1997. 27:33.
[3] Петр (Екатериновский), еп. Указание пути к спасению. М., 1994. С. 478.
[4] Служба общая преподобному. Стихиры на хвалитех.
[5] Симеон Новый Богослов, прп. // Добротолюбiе (на слав. яз.). М., 2001. Т. 1. С. 165.
[6] Симеон Новый Богослов, прп. Творения. ТСЛ, 1993. Т. 2. С. 189, 190.
[7] От сердца бо исходят помышления злая… сия суть сквернящая человека (Мф. 15, 19, 20).
[8] Григорий Палама, свт. // Добротолюбие. ТСЛ, 1992. Т. 5. С. 292.
[9] Василий Поляномерульский, прп. // Сб. о молитве Иисусовой. М., 1994. С. 335. «Всяк новоначальный и страстный может разумно сию молитву в блюдении сердца действовати, пения же никако, дóндеже не предочистится сею». Василий Поляномерульский, прп. // Житiе и писанiя старца Паvсiя. С. 77.
[10] Антоний Святогорец, иеромон. Жизнеописания афонских подвижников благочестия XIX в. М., 1994. С. 251.
[11] Симеон Новый Богослов, прп. // Ключ разумения. М.–Екатеринбург, 2003. С. 321.
[12] Игнатий (Брянчанинов), свт. Творения. М., 1996. Т. 1. С. 221, 227.
[13] Иоанн Синайский, прп. Лествица. М., 1997. 28:51 и прим. «уу».
[14] Там же. 27:33.
[15] Симеон Новый Богослов, прп. Творения. ТСЛ, 1993. Т. 2. С. 189, 191.
[16] Пс. 136, 4.
[17] Василий Поляномерульский, прп. // Сб. о молитве Иисусовой. М., 1994. С. 336, 356.
[18] Игнатий (Брянчанинов), свт. Творения. М., 1996. Т. 1. С. 227. Т. 2. С. 230.
[19] Ин. 4, 23–24.
[20] Иоанн Синайский, прп. Лествица. М., 1997. 27:33.
[21] Симеон Новый Богослов, прп. Творения. ТСЛ, 1993. Т. 2. Сл. 68. С. 189.
[22] Игнатий (Брянчанинов), свт. Творения. М., 1996. Т. 1. С. 227.
[23] Иоанн Синайский, прп. Лествица. М., 1997. 28:51.
[24] Там же. 27:33.
[25] Симеон Новый Богослов, прп. Творения. ТСЛ, 1993. Т. 2. С. 189–191.
[26] Симеон Новый Богослов, прп. // Путь к священному безмолвию. М., 1999. С. 26.
Источник: Новиков Н.М. / Молитва Иисусова. Опыт двух тысячелетий. Учение святых отцов и подвижников благочестия от древности до наших дней: Обзор аскетической литературы: В 4 т. – Т. 3. – 3-е изд. – М.: Издательский проект «Путь умного делания», 2023 – 1008 с. (Азбука.ру)
